Войны подранки. Воспоминания Владимира Соколовского
Во время Великой Отечественной войны я был ещё малышом, но события тех лет даже маленьким детям прочно врезались в память. Хочу рассказать о том, что выпало на нашу долю.
Владимир СОКОЛОВСКИЙ
ПЕЧЁНЫЕ «ЛЕЙТЕНАНТЫ»
Наша семья тогда снимала жильё в частном доме. На восьми квадратных метрах жили моя мама, бабушка и я. Время было очень тяжёлое – вечно хотелось есть. Ели буквально всё, что более-менее годилось в пищу. Хлеб в то время выдавался строго по карточкам, его катастрофически не хватало.
Поэтому весной, когда только сходил снег, толпы павловчан устремлялись на картофельные поля. Там из мёрзлой ещё земли выкапывали оставшиеся после осенней уборки корнеплоды. Картошкой их в прямом смысле назвать было нельзя. Это был твёрдый, сморщенный комочек, внутри которого находился крахмал. Собранный картофель приносили домой и бережно размачивали, крахмал оседал на дне миски в виде тёмного осадка. Из этого «продукта» пекли блины, которые почему-то назывались «лейтенанты».
БИТЬ «НЕМСЕВ»!
В Павлове был на постое автовзвод. Мимо наших окон часто строем проходили солдаты, и я, четырёхлетний мальчуган, пристраивался к ним. На чердаке дома обнаружил настоящий клад: старые разбитые стулья, изломанные кровати и ещё много всякой всячины. Много не думая, я разломал один из венских стульев, из ножки вышла приличная сабля, а из сиденья получился замечательный щит. Осталось только пробить гвоздём дырки в щите, продеть бечёвку. Всё, я экипирован, можно идти на войну.
На следующий день солдат строем повели на помывку в баню. Я мигом вылетел на улицу во всём «военном облачении» и пристроился в конец колонны. Улыбавшиеся солдаты спрашивали меня: «Это ты куда собрался?» Я гордо отвечал: «Воевать на войну, бить немсев!» Это слово я плохо выговаривал.
Дома меня хватились и экстренно начали поиски. Бедная мама! Где она меня только ни искала: во дворе, в подвале, заглядывала за соседские заборы, но всё тщетно.
На помощь пришёл армейский старшина по фамилии Мельниченко, снимавший квартиру в этом доме. Добрейшей души человек! Видя наше бедственное положение, он подарил мне солдатский котелок. И каждый день, как только подходило время солдатского обеда, я шёл с добрым старшиной за супчиком.
Пока я был маленький, почему-то называл все блюда супчиком, за что меня так и прозвали «Супчик».
ЛИШЁН СВОБОДЫ
Так вот, Мельниченко от солдат узнал, что с ними маршировал какой-то мальчик. Ну, а дальше было совсем просто. Меня, сопливого и зарёванного, нашли около расположения части и доставили домой на очередную взбучку. Добряк Мельниченко просил маму, чтобы со мной обошлись помягче. Он говорил: «Катя, ты его строго не наказывай, ведь эти ребятишки – подранки войны. Война у них детство украла».
Наказание всё же свершилось. В силу тяжести моего проступка я, четырёхлетний малыш, был лишён свободы. На меня, как на закоренелого преступника, надели путы. Мама привязала меня длинной верёвкой за ремень на поясе. Это продолжалось два дня, и освободил меня только приход моей двоюродной тётушки. Маргарита Михайловна Горохова (тётя Мара) обладала юмористическим складом ума и любую неприятность умела смягчить искромётной шуткой. Сердце оппонента оттаивало – и все неприятности и обиды сразу отходили на задний план.
Не хотелось бы об этом говорить, но в то время я уже имел большой запас нелитературных ругательных слов. Тёте Маре это очень нравилось и, всякий раз, приходя к нам домой, она просила меня выругаться. Я, конечно, отказывался, но тут из кармана появлялась заветная ассигнация достоинством в один рубль. И я «выдавал». Восторгу тёти Мары не было предела, а я получал очередную взбучку от мамы.
ПЕРВЫЕ «ГОНОРАРЫ»
В те годы, как говорили родные, я неплохо пел. В моём репертуаре были в основном песни военных лет. Это, прежде всего, «Катюша» и мой любимый хит – «Голуби». Слова этой песни частично забылись, но припев остался в моей памяти до сих пор.
Голуби, мои вы голуби,
Улетайте в облачную высь.
Голуби вы сизокрылые,
В небо голубое унеслись.
Долгими зимними вечерами, когда к нам заглядывали знакомые и родные, меня просили спеть «Голубей». После исполнения у многих на глазах блестели слёзы. Мне кое-что за эти выступления платили: иногда давали небольшую монетку, но чаще всего варёную картофелину или кусок ржаного хлеба. Особой популярностью пользовалось моё выступление дуэтом с моей тётей Валентиной Ивановной, её у нас в семье звали все просто Валей. Она была молода, хороша собой, спортивного сложения и обладала замечательным голосом. Мы с Валей стоя исполняли песню «Катюша», нам аплодировали, и это было очень здорово.
Всё лето мы ходили босиком, стопы ног настолько грубели, что можно было спокойно ходить без обуви по скошенному лугу, не ощущая при этом никакой боли.
СУП ИЗ САМОВАРА
Я понемногу взрослел, и в пять лет в мою обязанность стала входить заготовка дров. Так как все близлежащие леса были вырублены во время войны, мы с бабушкой ходили на берег Оки за щепой. Там стояли плоты, с которых оставались отходы. Да и плотники, которые тесали брёвна, тоже оставляли много щепы. Всё это богатство доставлялось домой.
Ради экономии дров печку мы летом не топили, а пищу готовили в самоваре. Некоторым это может показаться абсурдом. Но это было военное изобретение, ведь самовар потребляет очень мало дров, поэтому выгода очевидна. Сначала в самоваре готовили суп из чего придётся, а потом в нём же кипятили чай. Летом его заваривали из листьев смородины и малины, а зимой – из сухой моркови или из фруктового чая – это была такая спрессованная масса.
СТРАШНОЕ ЛИЦО ВОЙНЫ
Наступила долгожданная Победа. Ура! В город постепенно возвращались демобилизованные. Мы с почтением и завистью глазели на солдат, у которых на груди блестели ордена и медали.
Всё чаще стали появляться люди, искалеченные войной. Однажды к нам на улицу Крупской вернулся танкист с обожжённым лицом, который горел в танке. Это было ужасное зрелище. Рот представлял небольшую щель, волос на голове не было, вместо носа зияли две дыры. А мужчины говорили, что ему ещё здорово повезло. Куда уж больше!? Это было воистину страшное лицо войны.
Но несмотря ни на что, мы были счастливы!
СОВЕСТЬЮ РУКОВОДИЛ ГОЛОД
Постепенно жизнь стала входить в мирное русло. Однако судьба не закончила испытывать нас на прочность. Наступил 1947 год, который остался в памяти павловчан, как год наиболее зверского голода. После страшной засухи не уродилось буквально ничего. Мальчишки в ту пору были предоставлены сами себе. С наступлением лета мы, как жвачные животные, устремлялись в луга, где после паводка вырастало несметное количество щавеля, столбунцов и дикого лука. Позднее мы собирали и ели около реки Тарки «лепёшки» – семена, которые по виду напоминали маленькие лепёшки (просвирник. – Ред.). Часто случались отравления.
Осенью созревали овощи и фрукты, тогда мы переключались на сады и огороды. После набегов возвращались с трофеями, которые нельзя было показывать дома, иначе получишь взбучку. У нас во дворе росла старая липа с большим дуплом. Чем не тайник? Здесь хорошо доспевали зелёные помидоры, присыпанные липовой трухой, и мальчишки уже спустя две недели лакомились спелыми красными овощами. Мы знали, да и родители нам постоянно твердили, что чужое брать нельзя, но нашей совестью руководил голод.
ЗИМНИЕ ЗАБАВЫ
Шли годы, наступила пора учёбы. Первые школьные друзья, познания и увлечения. Быстро пролетала скучная осень – и вот она, красавица зима. Сколько детских развлечений она нам сулила: коньки, лыжи, санки и, конечно же, самокаты. Это такое сооружение на трёх коньках, у которого имелся руль. На таких самокатах мы катались с Семёновой горы. Иногда, правда, приземлялись в ледяной воде Тарки.
КОДЛА «С КРУПСКОЙ»
Учёба в школе давалась мне легко, до четвёртого класса я был круглым отличником. Но потом в жизнь мою вмешалась улица со своим укладом и неписаными законами. Ребята – безотцовщина (только у двоих друзей имелись отцы) – сбивались в ватаги. Это было необходимо, так как в городе существовал обычай драться улица на улицу, а появляться одному на чужой территории и вовсе было опасно. Нашими заклятыми врагами была тарская группировка. Таких групп в городе было много: новолинская, шлаковская, низовская, каркасная. Среди них были как враги, так и союзники.
Наша команда называлась «с Крупской». У всех, конечно, были клички: Кери, Ноди, Гани, да всех не перечесть. А руководил нами пацан немного старше нас, который носил громкую кличку «Адоля».
Эти группы назывались «кодлы». В каждой существовал свой кодекс чести, за нарушение которого наказывали. Самым подлым считалось предать товарища. За это полагалось строгое наказание, как тогда называлось, «пантировать», или по-простому очень сильно бить. Но это ещё не самое страшное – можно было стерпеть. А вот стать изгоем в своей среде было тогда для мальчишек катастрофой. Предателя выгоняли из кодлы, а что маленький пацан мог значить без поддержки друзей?!
МЕНЯЛЫ
В то время на берегу Оки недалеко от базара стояли два длинных барака, в которых жили пленные немцы. В их задачу входила отгрузка картофеля на самоходные баржи. Среди немцев были заядлые курильщики, и мы этим пользовались. В обмен на добытую махорку получали полную шапку картошки.
А махорку мы добывали так. Наша босоногая ватага с независимым видом проходила по базару мимо торговцев самосадом. Потом звучала условная команда, и все мальчишки быстро хватали махорку, кто сколько мог, и мигом растворялись в толпе. Собравшись в условленном месте, всё добытое складывали в шапку и несли менять на картошку. Драгоценный продукт прятали под рубашки и шли на паром.
Заречье было для нас вторым домом, где за Кузьминским озером находился наш клад – старинный чугунок, в котором мы варили картошку. И вот оно – счастье, праздник! Добытая неправедным способом картошка сварена в «мундире» и разделена по-братски. Аккуратно счищена тонкая кожица, и – о, наслаждение! – ты уже сыт. Забыты все тревоги, и удалая компания предаётся детским забавам.
ЛОВИСЬ, РЫБКА!
Другой способ добывания пищи – рыбалка. Снасть состояла из длинной орешины, к которой привязывалась леска с грузилом, крючком и поплавком из пробки. Рыбы водилось очень много, так что улов не заставлял себя долго ждать. С каким гордым видом я тогда шёл домой, ведь это была существенная прибавка к скудному домашнему пайку. Знакомые и соседи говорили матери: «Вот и у тебя, Катерина, появился помощник!»
«Помощник» взрослел, взрослела и уличная компания. Участились приводы в милицию, которые заканчивались жестокими домашними порками. Однажды наши похождения закончились серьёзной кражей, и одного из пацанов осудили. Но меня от такой участи спасла рыбалка. Я всё чаще отговаривался от предложений пойти на «дело», и мне всё прощалось: что возьмёшь с «помешанного»!
Пристрастие к рыбной ловле прошло со мной всю жизнь. Я овладел всеми её премудростями, и уловы мои были порой очень хорошими. Друзья – рыбаки часто просили открыть мои рыболовные секреты. А секретов-то, в общем, и нет никаких: любовь к родной природе, наблюдательность и терпение.
Теперь, когда я уже почтенный дед, часто прихожу на нашу улицу. Передо мной всплывают лица моих друзей детства и воспоминания о той мятежной поре.
Владимир СОКОЛОВСКИЙ
Фото из семейного альбома